— И ты что?

Амоа на мгновение замер, всматриваясь в лицо бессознательной подруги детства. Он уже предал ее не так давно из-за своей гордости. И если сейчас он мог обменять свою жизнь на ее, он должен был это сделать. Хотя бы потому, что ей есть ради кого жить, а ему нет.

— Я поклянусь служить тебе, — сказать это было невероятно сложно. Словно каждый звук вытягивал силы, лишал чего-то ценного, чего-то, что было неотъемлемой его частью.

— Видишь ли… — голос манерно поцокал, словно бы с неодобрением. — Клятвы без магии пусты и ничего не значат. Люди забывают о них сразу же, как покидают мои пещеры. За все время, что я здесь, мне обещали служить не одну сотню раз. Сначала я верил. Для того рода, к которому принадлежу я — слова священны. Потом начал скреплять обещания магией. Глупцы погибали от нарушенной присяги, но так и не возвращались. Однажды даже решился на небольшой эксперимент… Должно быть, тот трус тоже погиб, иначе я бы уже не сидел здесь.

— Но я не собираюсь обманывать! — внутри поднялась волна искреннего негодования. Ему таких трудов стоило произнести те слова, а они, оказывается, никому не нужны.

— Все так говорят… — тяжелый, полный неземной горечи и всех земных тягот вздох раздался прямо над ухом. Амоа подскочил на ноги, обернулся на миг и не смог сдержать вскрика.

Позади него стоял он сам, полностью слепленный из бурлящей дряни, тянущий отвратительные руки, с которых постоянно капали тугие черные капли.

Он дернулся назад, но там лежала Рене, и Амоа, потеряв равновесие, начал падать, а его грязевой двойник кинулся следом, окатив с ног до головы пахнущей серой и разложением жижей.

После громкого всплеска в тоннеле воцарилась тишина. Мужчина потряс головой, сплевывая на пол то, что попало в рот, откинул слипшиеся волосы со лба. Что за ерунда такая? Его решили утопить?

— Может быть, все-таки договоримся? — неуверенно произнёс он. — Тот человек, что заставляет детей грабить тебя, ди Хеики. У меня к нему длинный счет. Я на твоей стороне и…

— Ты все еще жив? — перебил его король странным возгласом.

Всплеск воды заставил Амоа поднять лицо. Над поверхностью черного ручейка, который он считал совсем неглубоким, вдруг вынырнула огромная зубастая пасть странного, покрытого чешуей существа.

— Жив… — протянула скалящаяся пасть. — Жив… Как, говоришь, твое имя?

— Я не называл его, — уклончиво ответил мужчина.

Даже подгорные твари не внушали такого ужаса как то, что сейчас вынырнуло над водой. Казалось, если эта штука откроет рот — проглотит человека целиком.

— А что ты там говорил насчет служения? — голова чудища чуть повернулась вбок, и на Амоа прямиком уставился немигающий правый глаз.

А вот теперь он окончательно запутался и перестал улавливать смысл. Его же хотели убить, ведь так? Говорили, что люди порочны и им нет веры? Что же теперь поменялось? И может ли это ему помочь продать свою жизнь подороже?

— Отпусти Рене, ее сестру, если она все еще в твоих пещерах. И всех остальных, кого могло завалить при обвале.

Амоа шалел от собственной наглости, внутри все замирало от дурных предчувствий, но если уж чудище вдруг сменило гнев на милость, стоило этим пользоваться.

— Как скажешь, друг мой. Как скажешь… — видеть, как человеческие звуки раздаются из такой огромной неповоротливой пасти, было странно.

— О, так значит, теперь я друг?

— И я надеюсь, ты будешь самый лучший друг из всех, что у меня были, — усмешка в исполнении чудища была больше похожа на угрозу. — Заключим сделку? Твоей платой будут их жизни.

Он кивнул на бессознательное тело Рене.

— Хорошо. Если надо поклясться, я поклянусь… — горло сдавило от мерзкого чувства собственной никчемности. Все чувства буквально трубили, что он совершает огромную ошибку. Предает себя. Продает себя. — Я буду служить тебе. Если ты пообещаешь не причинять вреда Рене и остальным запертым в пещере.

— Ни один волос не упадет с ее головы по моей вине, — качнул мордой король. — Но имей в виду. Ты будешь не просто служить. Это будет длиться и длиться. И назад пути не будет. Агония будет вечной.

Грудь Амоа часто вздымалась, дыхание было рваным. Нужно было взять себя в руки.

Сама мысль о рабстве, пусть даже рабстве у бессмертного чудища, претила ему. Может быть, стоит отказаться? Лучше смерть, чем иные приказы. Вдруг тварь заставит его приводить ему сюда других людей? Отправлять одного за другим на съедение тварям или просто ради забавы.

Тогда получится, что он выкупит одну жизнь ценой многих других.

С другой стороны, чудовище ведь само подсказало ответ. Он может просто отказаться выполнять присягу. Да, тогда он умрет, но зато сейчас сможет спасти Рене.

Чуть успокоившись и выровняв дыхание, Амоа наконец произнес:

— Я согласен.

Путь наверх ему указали твари. Они же подсказали, где искать остальных. Он вынес их всех к выходу из пещеры и уложил на землю. Рене все еще была без сознания, но когда по велению подгорного короля черная бурлящая жижа стекла с нее обратно в ручей, на щеках женщины показался румянец, а дыхание стало заметным.

— Там кто-то есть! — услышал он голос солдат. А потом показался ди Хеики.

Амоа хотел выйти вперед, но вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Словно ноги приросли к камням пещеры, руки вросли в стену.

Ди Хеики склонился над Рене, похлопал ту по щекам.

— Кимо… — та удивленно распахнула глаза, взволнованно начала озираться, но, увидев рядом сестру, облегченно выдохнула. — Кимо, ты спас нас!

Амоа хотел возразить, хотел сказать, что в этом нет заслуги феода, но рот отказывался слушаться.

Свет резко померк, легкие сдавило, а внутрь словно вставили острый кинжал и начали медленно поворачивать. Боль. Ее было так много, что она вытесняла все остальные мысли и чувства.

«И назад пути не будет. Агония будет вечной…»

Киара проснулась с криком. Снова чернота, жижа, удушье.

Когда же эти проклятые сны закончатся! Она нервно облизнулась — во рту чувствовался металлический привкус крови, кажется, она прокусила во сне губу.

Уже утро. Рядом никого не было. Видимо, Амоа проснулся раньше и ушел, решив ее не будить. Даже чокнутой птички — Стивена — рядом не было, видимо, теперь, когда его слышала не только она, он решил пользоваться этим на полную катушку.

Стоило бы переживать по этому поводу. Людям не понравится такое порождение черной магии рядом с ней, вот только сейчас бежать и искать его не было сил, несмотря на длительный сон.

Внутри все еще звучали отголоски чужих мыслей. В голове вспыхнуло воспоминание о том, как Амоа отвечал ей на прямо заданный вопрос, когда она приказывала ему говорить правду.

Он сказал, что он продал себя.

Вот только, похоже, в качестве покупателей он имел в виду совсем не работорговцев на базарной площади, где его нашла Киара.

Он имел в виду странное существо. Дракона. Подгорного короля, как его величают нианцы.

Создатель! Настоящий дракон. Не маг, что имеет вторую сущность, не иллюзия. Настоящий разумный дракон, такой, каким их представляли в древних легендах.

Киара села на кровати и зябко обхватила себя руками, когда ноги коснулись холодного каменного пола.

Вчерашний день смазался в памяти. Какая же она дурочка, что позволила себе расслабиться. Когда план удался, она думала, что худшее позади. Ей казалось, она сумела переманить на свою сторону почти всю аристократию, показать им, что без нее им не справиться с нависшими над Диагоном угрозами.

Видимо, никогда нельзя быть застрахованным от удара в спину. В прямом смысле слова.

Найдя ее раненую в коридорах замка, Амоа обратился в дракона, проломил крышу и отнес ее к морю.